Рассказы про эльфов

Это было в полудреме. Однажды я проснулся, но потом снова лег, и сон, который приснился после этого, очень хорошо запомнился.

Я видел, как иду по лесу. Очень светлому и красивому: лучи солнца пробивались сквозь верхушки деревьев, крошечные пылинки плясали в лучах света, создавая незабываемую картину при каждом шаге.

Я вышел на небольшую поляну, начал осматриваться вокруг и на противоположной ее стороне заметил эльфийку. Она приближалась ко мне, воздух вокруг нее мерцал мягким светом, за спиной трепетали небольшие полупрозрачные крылья. Казалось, они живут своей жизнью, двигаясь вместе с нею и в то же время вплетаясь в движения каким-то собственным ритмом. Это создавало потрясающее впечатление плавности и мягкости движения, однако же она оказалась рядом со мной почти мгновенно.

Я видел только ее большие миндалевидные глаза, чувствовал, как она прижимается ко мне и мы сливаемся в поцелуе. Я ощутил, как меняется мое восприятие. Мое тело трансформировалось под действием какой-то загадочной эльфийской магии. Я ощущал, как изменяется распределение массы в моем теле и смещается центр тяжести, как активизируется течение жизненных соков и энергий во мне, пробуждаются какие-то новые или просто спавшие каналы энергоинформационного обмена. Я начал по-другому воспринимать свое тело и ощущать биение крыльев за спиной, отзывавшихся на малейшие колебания моего настроения или эмоций. Это казалось волшебной сказкой и даже зрение мое понемногу менялось.

Я четко и ясно ощущал не только себя, но и окружающее пространство, течение жизни в траве под ногами, в деревьях вокруг поляны, маленькие жизни, копошащиеся в земле и под деревьями. И в этой целостной, гармоничной картине очень мягко и невесомо начало проявляться пространство ощущений моей эльфийки. Я осознал, что чувствую ее всю, все ее поле чувственного восприятия и осознания.

Ненадолго у меня даже возникла мысль, что мое поле осознания больше и детальнее, чем у эльфийки и на краткое мгновение я возгордился, но тут же себя одернул - она училась пользоваться своим восприятием не одну сотню лет, куда уж мне себя с ней сравнивать... Наверняка она извлекает из своих ощущений на порядок больше информации, чем это пока доступно мне.

Я превратился в эльфа!

Она оторвалась от меня и я прочел в ее глазах одобрение - совершенно четко я осознал, что мое мгновение гордости было для нее очевидно и она воспринимает это слегка снисходительно, с пониманием. И мое желание и намерение учиться пользоваться собственным восприятием находит живой отклик в ее сердце.

А поняв, что она читает меня как открытую книгу, я спросил ее глазами: почему я? Почему ты делаешь мне такой подарок?

Тут я понял, что уже знаю ответ. Она просто передала мне это знание, не утруждая себя использованием слов. Оказывается, все дело в продолжительности эльфийской жизни - она очень велика по сравнению с человеческой. И если эльф или эльфийка полюбят человеческое существо, их любовь заранее обречена на страдание из-за своей скоротечности, вызванной малой продолжительностью жизни человека.

Эльфы в незапамятные времена научились дарить своим любимым возможность трансформироваться в себе подобных. Древняя магия, которая со временем стала частью их самих и уже не требовала сознательного контроля. Природа мудра и то, что действительно полезно, сохраняется и закрепляется в поколениях.

- Но почему я? И как ты могла полюбить меня так быстро, мы ведь только что встретились? Или нет?..

- Я люблю не только тебя самого, но и того тебя, каким ты можешь стать. То существо, потенциал которого я вижу в тебе. Оно прекрасно и почти совершенно!

Я изучал свое обновленное тело, свое изменившееся восприятие, пробовал двигаться и чувствовать по новому, более полно и целостно воспринимая окружающий мир. Тем временем мы двинулись куда-то вглубь леса и как-то незаметно оказались в глубине эльфийских владений.

Небольшая полянка, кусты и трава, огромные деревья и цветы. Здесь не было ничего особенного, бросающегося в глаза. Но ощущалось что-то такое, что ясно давало понять, что это место принадлежит эльфам. Естественное несовершенство, прекрасное в своей незавершенности. Думаю, только такие существа как эльфы могли бы найти в нем нечто особенное и пробудить к жизни магию этого места.

Я ощутил, как вокруг появляются другие сознания, очень разные, очень яркие и очень мягкие. Высоко над нами парили несколько эльфов и их невесомые чарующие крылья искрились в лучах невидимого мне солнца. Мы с эльфийкой держались за руки, ясно показывая, что мы вместе. Впрочем, думаю, появление незнакомого взрослого эльфа не могло быть ими понято иначе как профвление древней магии любви. Интересно, как они это воспринимают?

Перед нами появилась пара эльфов, явно обладающих властью или влиянием, потому что движение над нами и вокруг нас изменило свой рисунок. Некоторые существа стали двигаться быстрее, кто-то отступил, увеличив свободное пространство вокруг. Как-то совершенно незаметно для меня вокруг оказалось огромное количество эльфов. Даже меньше, чем людей в человеческих городах в час пик, но здесь это казалось столпотворением.

Моя спутница опустилась на колено перед этой парой и склонила голову. Она словно представляла им меня, одновременно извиняясь за то, что я человек, и гордясь тем, какой я. И это было так естественно, так непохоже на человеческую волну ожиданий в подобной ситуации, которые могли бы возникнуть в моем прежнем мире, что это восхитило меня гораздо больше, чем вся красота окружающего мира и острота нового восприятия.

Я понял, что эти эльфы не правители или старейшины, как я подумал вначале, а ее родители. Признаться, на секунду я струхнул (а ну как не понравлюсь свежеиспеченной теще?), но увидев улыбку на ее лице и сдержанное одобрение ее спутника я расслабился. Они приблизились к нам, я опустился на колени рядом с моей подругой и почувствовал, как они благословляют нас не только словами или своим одобрением, но и чем-то большим. Что-то изменилось в нас самих и окружающем мире.

Я поднялся и поразился случившейся с окружающим пространством перемене. Как будто пелена спала с моих глаз! Вокруг раскинулся огромный город, огромный не количеством проживающих в нем существ, а своей величественной мощью и силой. Верхушки прекрасных деревьев терялись где-то в вышине. При этом совершенно не возникало ощущения давления от нависающих деревьев или тьмы от густых крон. Находиться здесь, в настоящем эльфийском лесу, было очень легко и приятно. Казалось, сама листва деревьев переливается отраженным солнечным светом, позволяя ему стекать до самой земли, мягко освещая и нас, и все вокруг.

Да... мне явно предстоит еще многое узнать о моем новом доме...

Я взглянул на свою подругу: в ней читалось облегчение и радость. Мы обнялись и я в который раз поразился тому, насколько же мне повезло - обрести прекрасное, мудрое и почти совершенное существо в качестве спутника жизни (если я все не испорчу) и при этом прикоснуться к такой прекрасной нечеловеческой красоте, как этот лес! Как же приятно чувствовать в своих объятиях это прекрасное упругое тело, ощущать ее радость и наслаждение от близости со мной и делиться собственным удовольствием и ощущением счастья.

- Куда мы сейчас?

- Летим ко мне.

Мы оказались внутри небольшого пространства, погруженного в полумрак. Я понял, что это место обитания моей эльфийки, ее личное гнездышко. Не знаю, как мы попали внутрь. Казалось, само дерево расступилось перед нами, открывая свои внутренности. В то же время это было так естественно, как будто губы любящей девушки приоткрылись и пропустили тебя внутрь.

В полумраке я осматривался вокруг, начиная различать детали окружающей обстановки. Под ногами был слой чего-то, что на ощупь и по виду напоминало траву: я чувствовал ступнями ее мягкость и упругость. Моя эльфийка соблазнительно растянулась на ней, сладко потягиваясь и с удовольствием наблюдая за мной. Это пространство напоминало маленький уютный грот: никакой мебели или привычных украшений, зато текстура и рельеф стен создают потрясающие по красоте узоры, перетекающие друг в друга при малейшем изменении угла зрения. Невероятно эстетично в своей простоте и естественности.

Я растянулся рядом с ней, наши крылья соприкоснулись и переплелись кончиками, играя в свою, неподвластную нам игру... Оказывается, они у нас такие чувствительные! Как будто тонкий пушистый хвостик путешествует по самым чувственным уголкам тела. И тем приятнее сознавать, что это удовольствие получаем мы оба!

- Знаешь, я только что заметил, что все еще не знаю, как тебя зовут.

Она счастливо засмеялась, и колокольчики ее смеха увлекли меня с собой. Мне показалось, что в этих смешинках я различаю журчание ее голоса, плетущего незамысловатую и совершенно неуловимую мелодию. Пытаясь ухватить звучание, я потянулся за музыкой ее голоса и перед моими глазами возникла живая, почти осязаемая картинка.

Под деревьями, на лесной лужайке, с рассветом зацветает прекрасный цветок. Он укоренился на каменистой почве и его корни проникают сквозь камень, на котором он растет. Трещина в камне постепенно расширяется, корни растения ввинчиваются все глубже и глубже, и вот уже под его корнями начинает пробиваться сначала слабый, а потом все более сильный родник. Я ощущаю, как вода пробивается на поверхность, как лес отзывается на появление живительной влаги одобрительным гулом, как радостно вздыхает ручеек, освободившийся из плена. И вот уже под деревьями журчит небольшая речушка, унося свои воды все дальше и дальше, делясь животворящей силой со всеми, кто приходит к ней.

клип не в тему   , но песня мне понравилась

Наследие Талендила баллада Темных Эльфов

О потомках Талендила
Я спою вам песню боли
О наследии и власти,
О величии и горе.

В страшной битве Вечной Скорби,
Что покрыла Темных славой,
Был сражен великий воин
Талендил стрелою вражьей.

Говорят, что Россиника,
Дар презренного Ниниба,
Был в руках Эстернаиля,
Им убил он Талендила.

Горек вкус был у победы,
Будто тьма вдруг светом стала,
Душу каждого из Темных
Смутно ненависть терзала.

Кто способен стать мессией,
В чьих сердцах есть тьма и сила?
Выпадает страшный жребий
На потомков Талендила.

Девять принцев и принцесса
Слишком юны, чтобы править,
Слишком дерзки и упрямы,
Слишком много, чтоб оставить.

Верек, яростный воитель,
Как тростник, врагов срубавший,
Траелин, хитрец двуличный,
Во всех играх побеждавший,
Карин, злобный и коварный,
Знающий секрет проклятий,
Ромус, тьмы познавший слово,
Мастер смерти и заклятий,
Саламель, мыслитель мрачный,
Избранный Нинахакуду,
Алистен, хранитель тайны,
Знающий о всех и всюду.
Шиавер, внушавший ужас,
Страха темный повелитель,
Ишмаель, лицом красивый,
И жестокий, как правитель.
Руви, властелин кошмаров,
Тварь, любитель чистой боли,
И прекрасная Люсинда,
Что родилась против воли.

Девять братьев жаждут власти,
Сила тьмы во всех пылает,
Каждый трон занять намерен,
Подчинить других мечтает.

Лишь прекрасная Люсинда
Себе власти не желала,
Не простившись, темной ночью
Тайно из дворца бежала.

Грозны башни Истермиля,
Сила Камня в черных стенах,
Мрак и ужас подземелий
Заставляет кровь стыть в венах.

Дом отца их, Талендила,
Цитадель Нинахакуду, –
Символ власти, место силы,
Смотрит смерть из ниоткуда.

продолжение

Неужели смертей мало,
Что же движет их судьбою?
Почему родные братья
Бьются насмерть меж собою?

Опечалена Люсинда,
Но что женщина здесь может?
Как остановить злой выбор,
Что на род отца наложен?

Саламель один способен
Разорвать судьбы оковы –
И Люсинда его ищет.
Брата след приводит в горы.

Погруженный в свои мысли,
В небе звезды наблюдая,
Саламель искал ответы,
Взглядом в бездну проникая.

Здесь нашла его Люсинда
Среди серых гор и снега,
Одинокого скитальца,
В чьих глазах погасло небо.

Пропасть. Долгое паденье.
Тьма спокойно наблюдает,
Как на страшном черном Камне
Тело в пламени сгорает.

Взор из мрака, пламя ночи –
В черной бездне брат увидел
Неразгаданную тайну,
Свою собственную гибель.

Не помочь ему Люсинде,
Спорит в гневе сам с собою,
Только злобы слишком мало,
Чтобы справиться с судьбою.

Разум есть, но пусто сердце,
Из всех чувств – одна жестокость,
Бесконечное скольженье,
За которым только пропасть.

Словно призрак, он растаял,
Скрылся в поднятой метели,
Лишь слова “Надежды нету!”
До Люсинды долетели.

Но не хочет она верить,
Так нельзя, чтоб без надежды!
И холодный горный ветер
Вдруг коснулся ее нежно.

Кто здесь? Что за странный шепот,
Чей ты, ветер-пересмешник?
Гор высоких тихий ропот,
Или бед недобрый вестник?

Приутих внезапно ветер,
Сам как будто испугался,
Только след прикосновенья
На щеке ее остался.

И знакомый чем-то голос,
Прозвучал почти небрежно:
«Верь. Как я когда-то верил,
Ты теперь моя надежда».

Этот голос приглушенный,
Как живой, она узнала:
«Да, отец, я буду верить!» –
Ветру дочь пообещала.

Не в богов, не в силу злую,
Не в судьбу, что так жестока,
А в пылающее сердце,
Что сильнее злого рока.

***

Пленник в собственных покоях!
Нет отчаянью предела:
Ишмаель болезнью сломлен,
Тень, игрушка Алистена.

Смерть, и та не столь жестока,
За доверие – расплата,
Как случилось не заметить
Подлость собственного брата?

Вечных мук для Алистена!
Верек, Шиавер, поймите,
Кто рукой моею двигал,
Если сможете – простите.

Свет с высоких окон льется,
Но свободы луч не манит,
Боль вины, осколок в сердце
Крылья не дает расправить.

Звук шагов, столь долгожданный,
Кто? Чьей волей гибель встретить?
Но фигура в капюшоне
Не спешит ему ответить.

Тень напомнила о прошлом,
Детских игр беззлобных пору,
И сестры знакомый образ
Вдруг открылся его взору.

«Дай мне руку, не упрямься,
Там, за стенами – свобода!
Путь открыт тебе на волю,
Встань же, брат, начни жить снова!»

Но бессилен он подняться,
Тело яд и боль терзает,
Но страшней другая рана –
Та, что душу убивает.

«Нет, сестра, прости, не выйдет,
Нету ненависти боле.
Негде зачерпнуть мне силу –
Не осталось темной воли».

Среди боли и отчаянья
В нем Люсинда увидала
Отголосок состраданья,
На душе живую рану.

«Ты не там черпаешь силу, –
Она брату прошептала. –
«Загляни туда, где сердце
Душу счастьем наполняло.

Посмотри, ты там увидишь,
Как блестит слеза печально,
То, чего мы все лишились,
То, что было изначально:

Нашу силу, а не слабость,
Наше счастье, а не горе,
Самый главный жизни смысл,
А не чью-то злую волю.

Открыть душу очень страшно,
Но не бойся, я с тобою!
Верь, что нет сильнее сердца,
Что наполнено любовью».

Вдруг, отбросив боль и слабость,
Ишмаель сумел подняться.
Встал и протянул ей руку,
Попытавшись улыбаться.

Вес холодной честной стали
Лег в ладонь легко, как прежде:
«Что ж, веди вперед, сестренка,
Ты вернула мне надежду!»

продолжение

На вершине Черной башни,
Обдуваемый ветрами,
Саламель кричал заклятья,
Знаки гибели читая.

Пустота в душе – как бездна:
Для того, кто судьбы знает,
Жажда жить и неизбежность
На безумие толкают.

Зачерпнуть из страшной силы,
Преступить порог запрета –
Саламель в Воротах Ночи,
Вздумал требовать ответа.

Тучи солнце заслонили,
Среди бела дня стемнело,
Взоры эльфов обратились
На пылающее небо.

Танец Тьмы под небесами,
Грядет буря в Истермиле,
Только детям Талендила
Задержать ее по силе.

Алистен добрался первым,
Но смотрел, не приближаясь.
В феерии черных молний
Небо с Тьмой переплетались.

Следом Ромус на пегасе
На вершину прибыл в гневе,
Но попятился, увидев,
Очертанья Врат на небе.

Траелин из тени вышел,
Арбалет в руках сжимая,
Но застыл, как пораженный,
Танец Смерти наблюдая.

И увидела Люсинда
Три фигуры на вершине
Без движения, а рядом,
Тот, кто Смертью стал отныне.

«Помоги мне, горный ветер! –
Она громко закричала. –
Помоги спасти, что можно,
Помнишь, я пообещала!»

Тут могучий ветер нежно
Подхватил ее в объятья,
И понес вперед, на башню,
Где застыли ее братья.

Бездна Ночи за Вратами,
Открываются засовы,
Но бесстрашная Люсинда
Страха сбросила оковы.

Кинулась навстречу Смерти,
Закричала: «Стой! Не надо!
Ей не место в этом мире,
Сама Тьма тебе не рада!

Ты ошибся в предсказанье:
Кровь потомков Талендила
Не иссякнет, коль проснется
В нас совсем другая сила!

В твой расчет вкралась ошибка,
Мы не связаны судьбою!
Стой! Отец сегодня с нами,
Хочет говорить с тобою».

Взор, как сотканный из мрака,
На Люсинду обратился,
С руки в черном балахоне
Коготь к горлу устремился.

Но блеснула сталь во мраке –
Трое братьев рядом встали,
Их мечи навстречу Смерти
В быстром танце засверкали.

И еще одна фигура,
Зыбкий образ Талендила
В облаченье Тьмы и Света,
Путь для Смерти заступила.

Рука Смерти задрожала,
В замешательстве застыла.
Воплощенье Саламеля,
Бледным маревом поплыло.

«Уходи, ты здесь не волен!» –
Крик раздался Талендила,
И Абсу засомневался,
Сделав шаг назад, к обрыву.

Тьма накрыла Талендила
Образом Нинахакуду,
Зашептав: «Я не просила…
Убирайся прочь отсюда…»

Свет окутал Талендила,
Яростью Ниниба лика,
Прогремев: «Не смей их трогать!
Их судьба тебе закрыта!»

Злобный крик из горла Смерти
Вдруг сорвался до надрыва,
И попятилась фигура
В направлении обрыва.

В миг растаял образ жуткий:
С Саламеля Смерть слетела,
Бросилась к нему Люсинда –
Но тут брат сорвался в небо.

Тьма взирала на безумца:
Как летел безмолвно наземь,
Как измученное тело
Рухнуло на черный Камень.

Загорелось и остыло,
Обратилось горстью праха –
И тот час же в душах эльфов
Не осталось больше страха.

***

Внизу стихли звуки битвы,
Ярость покидала поле,
Оставляя злую память
И потерь жестоких горе.

Трое принцев и принцесса
Посмотрели друг на друга,
Молча протянули руки
В свете солнечного круга.

И раздался сверху голос,
Что тот час они узнали:
«Дети, верьте в вашу волю,
А не в грозные скрижали».

И знакомый с детства образ
Обнял ласково Люсинду:
«Твое сердце помогло мне
Обрести на время силу.

Я во многом ошибался,
Но что было – не исправить,
Будь собою, даже если,
Сердце биться перестанет.

Сохрани души величье,
Разных чувств переплетенье,
Да пребудут с тобой вера
И мое благословенье».

Образ растворился в небе,
Но колени преклонили
Трое принцев Истермиля,
Став вассалами отныне.

Клятву слышали все эльфы,
Клятву боги принимали:
На коленях трое братьев
В мире жить пообещали.

Поклялись сестре верны быть,
Обещание сдержали
И своим потомкам клятве
Быть достойным завещали

В том рассказ мой завершился,
Я поведал вам о боли,
О наследии и власти,
О любви и темной воле.

Каждый волен быть жестоким,
Каждый в праве стать добрее,
Но всегда есть в жизни выбор –
В это свято нужно верить!

ИСТОРИЯ ТИНУВИЭЛЛИ

Был зелен плющ, и вился хмель,
Лилась листвы полночной тень
Кружила звездная метель
В тиши полян, в плетенье трав
Там танцевала Лучиэнь
Ей пела тихая свирель
Укрывшись в сумрачн
Безмолвно дремлющих дубрав.

Шел Берен от холодных
Исполнен скорби, одинок;
Он устремлял печальный взор
Во тьму, ища угасший день
Его укрыл лесной чертог
И вспыхнул золотой узор
Цветов, пронзающих поток
Волос летящих Лучиэнь
Он поспешил на этот свет
Плывущий меж густой листвы;
Он звал — но слышался в ответ
Лишь шорох в бездне тишины
И на соцветиях травы
Дрожал под ветром светлый след
На бликах темной синевы
В лучах бледнеющей луны.
При свете утренней звезды
Он снова шел — и снова звал
В ответ лишь шорох темноты
Ручьев подземных смех и плач.
Но хмель поник, и терн увял
Безмолвно умерли цветы,
И землю медленно объял
Сухой листвы шуршащий плащ
Шел Берен через мертвый лес
В тоске бродил среди холмов
Его манил полет небес
И дальний отблеск зимних гроз
В случайном танце облаков
Он видел облик, что исчез
В извивах пляшущих ветров
Он видел шелк ее волос
Она предстала перед ним
В наряде солнечных огней
Под небом нежно-голубым
В цветах оттаявшей земли
Так пробуждается ручей
Дотоле холодом томим
Так льется чище и нежней
Мотив, что птицы принесли
Она пришла — и в тот же миг
Исчезла вновь... Но он воззвал
— Тинувиэль! —

И скорбный клик
Звучал в лесах и облаках
И светлый рок на землю пал
И светлый рок ее настиг
И нежный свет ее мерцал
Дрожа, у Берена в руках
Он заглянул в ее глаза —
В них отражался путь светил
В них билась вешняя гроза
И в этот час, и в этот день
Несла рожденье новых сил
Ее бессмертная краса
Свершилось то, что рок сулил
Для Берена и Лучиэнь
В глуши лесов, где гаснет взор
В холодном царстве серых скал
В извивах черных рудных нор
Их стерегли моря разлук
Но миг свиданья вновь настал
Как рок сулил; и с этих пор
На том пути, что их призвал
Они не разнимали рук.

Бессонная ночь
Баллада от лица эльфа Линдаэрана. Рассказ об их тройной запутанной истории.

Под стенами шуршат шаги дозорных,
Во тьме свечных огарков тусклый свет.
Коснутся лаской пальцы струн проворно,
И отзовется благодарный инструмент.

Оттенки грусти в звонком переборе,
Певец не смеет песни начинать.
Все смолкли в ожидании историй.
-Так пой же!Менестрелю ли молчать?

-Хотите песен?Я спою вам песню...-
В глазах засеребрился лунный свет.
Расшита ночь узорами созвездий,
И звездной пылью-россыпью монет.

-Я вам спою о том, как режет небо
Широкий взмах драконьего крыла,
О землях тех,где правдой мнится небыль,
О странах,где легендам нет числа.

Сын ветра, он рожден был для полета,
Под солнцем золотилась чешуя.
И божество по имени свобода
Его влекло в далекие края.

Та,что делила с ним полет и ветер,
Погибла в день цветения полян.
В наряде летнем облик ранней смерти,
Роса и кровь-осколки хрусталя.

В глазах оттенка янтаря и меда
Пылает умирающий закат.
Минуты и часы сплетают годы,
Столетья пеплом сквозь застывший взгляд...

И снова тишина.Рисуют струны
Прозрачной акварелью чистых нот
Картины ярких дней,ночей безлунных
И чьих-то судеб пестрый хоровод.

-Он думал, что главу воспоминаний
Ни миг, ни вечность не перечеркнет.
В огне сгорали свитки предсказаний,
Зола и пламя обращались в лед.

С тех пор вперед отсчитано три века.
А жизнь дороги две переплела,
Судьбу его связала...-С человеком?-
-О нет, она эльфийкою была.

Полумираж,дитя луны и леса,
Мешались с кровью нити колдовства,
По духу и рождению принцесса...
Прости, мне все не выразить в словах.

Нет,не просите с праздным любопытством
Вплетать в мою легенду имена.
Тень на стене-размытый дымный призрак,
Очнувшийся на миг от полусна.

Неверие нас губит и спасает,
А знание порою предает.
Живущий сердцем часто не считает
Своих ошибок,двигаясь вперед.

А что же разум?Четкие границы,
Где каждый шаг с порядковым числом,
И страх не просчитать и оступиться
Оковы тех, кто мерит жизнь умом.

Я не виню и осуждать не смею,
Я лишь певец, рассказчик и поэт.
Я жить рассудком просто не умею.
...Полночный дождь размоет чей-то след...

Дождю чужды эмоции и мысли,
Но песня снова шепчет не о том...
Фигуры три в руках судьбы капризной:
Бродяга-бард, эльфийка и дракон.

Не споря боле принимать с восторгом?
Страдать от невозможности принять
И закрывать глаза...Насколько долго?
И просто нежелание решать...

Прости меня, мой слушатель невольный,
Прости, что не сумел развеселить.
И эта ночь останется бессонной...
Но что же ты не хочешь уходить?

Пустынный зал,в камине тлеют угли,
Забытые стаканы на столе...
Все тихо,завсегдатаи уснули,
Неяркий луч в рассветной полумгле.

-Прощай, я ухожу с весенним ветром,
Дневной не дожидаясь суеты.
Увидимся?Не знаю...как-то..где-то...
Пиши углем по ткани бересты.

В давние времена, тысячи лет назад, когда бессмертная древняя раса калдореев (еще их называли Ночными Эльфами), рожденная вместе с пробуждением мира, вела великую битву с Пылающей Армией или, как их называли, Светящимися, вторгшихся к ним из других миров, случилась эта невероятная история…

…Последняя стрела была вложена в большой мощный лук, зарево пожаров освещало клинки легких, но длинных мечей, мужественные бронзовые лица последних эльфов, преградивших путь в священную рощу около Портала Вечности.

Они спокойно смотрели вперед, откуда должна была хлынуть пылающая лава Светящихся. Все понимали, что сейчас будет последний бой в их жизни. Никакого сожаления и страха не читалось в их янтарных глазах. Хоть они и были бессмертны, каждый из них мог по желанию уйти в Вечную

Чащу к своей праматери Элуне, к своим щурам и пращурам, где их ждало перерождение и очищение кармы, поэтому они не боялись смерти, так как знали, что смерть их физического тела не есть настоящая смерть. Гораздо страшнее для них было предательство и трусость, делающие процесс очищения кармы почти невозможным. Они знали, что объединенные силы, собранные в Альянс.

Сопротивления всех рас их мира, выслали им на помощь свежие силы, но они знали и то, что вряд ли доживут до прихода подкрепления. Но все же их мучил единственный вопрос – как сохранить жизнь новорожденной девочки. У неё еще не было имени, родители её погибли, поэтому между собой они называли её просто Маленькой…. Маленькой Эльфой. Она не должна была уйти из жизни в самом её начале, не выполнив предначертанного судьбой, своей кармой.

Эльф-друид взял на руки ребенка, в последний раз посмотрел на новорожденную и прочитал древнее заклинание, которое знали только самые старые друиды, помнившие времена сотворения Портала Вечности, и положил Маленькую Эльфу в священный круг Портала. Произошла вспышка и девочка исчезла. Старый друид не знал, куда перенес ее Портал, он даже не знал, сможет ли она выжить, приспособлена ли к жизни в одном из бесчисленных миров Вселенной, куда попадет через него.

Он только надеялся на помощь богини своего народа и прародительницы его – богини Луны Элуны.

Она даровала Ночным Эльфам Портал или Врата Вечности, дающий бессмертие и неиссякаемые силы, который связывал их души с нею с самого их рождения, поэтому связь её с ними никогда не прерывалась, и эгрегор расы Ночных Эльфов не требовал энергетической подпитки в виде молитв и жертвоприношений.

В самый последний момент, когда вспышка осветила всех, какая-то тень мелькнула и растворилась за священным кругом.

- Фео! Фео ушел с нею!

Молодой эльф Фео ухаживал за девочкой с момента гибели её родителей и привязался к ней. Теперь Врата Вечности соединили их навсегда…

…Они очнулись в одном из дальних миров Вселенной, таком далеком и неизвестном, что его так и звали – Затерянный Мир. Здесь их приютила семья темного мага, который заменил им родителей и вырастил их, а также передал таинства темной магии. Маг знал по пророчествам из древних рукописей, что звезда, вспыхнувшая в ночи, принесет дар богов, который перевернет их мир, и каждую ночь наблюдал за темным небом, пока в одну из ночей не увидел яркую комету, упавшую в соседнюю рощу. Он не знал, что за дар богов его ждет, и был очень удивлен, увидев двух эльфов, расу, еще невиданную здесь.

Не слишком долго длилось мирное время. Увы, о Затерянном Мире знали и Светящиеся, и настал день, когда выросшие эльфы услышали и узнали их говор, они пришли, изгнанные из других миров, чтобы восстановить силы, надеясь, что тут их никто не найдет. Огнем и мечом Светящиеся прошлись по городам и деревням, собирая дань и сея смерть и разрушения. Погиб в неравной схватке и старый маг со своей супругой. Так Маленькая Эльфа во второй раз потеряла родителей. Только Фео остался рядом с нею, ибо сама Элуна давала ему силы и разум для того, чтобы выжить и сберечь Маленькую Эльфу.

Долго прятались они в лесах, полностью слившись с природой, и как ни старались враги, но поймать их не смогли. И однажды зарево в ночи осветило горизонт, и тысячи бронзовых лиц с янтарными глазами замелькали среди деревьев. Фео и Маленькая Эльфа, опьяненные счастьем, целый день бродили среди становищ боевых отрядов Ночных Эльфов. Скоро все эльфы знали их удивительную историю, угощали элем, обнимали, рассказывали новости. Так, они узнали, что тот бой, произошедший сто лет назад, перед которым их выбросило в Затерянный Мир, закончился победой Альянса Сопротивления.

Помощь подоспела в момент, когда в живых осталось не более десятка эльфов, и сходу ударила в тыл Светящимся, что привело к полному их разгрому. Вскоре нашли тела погибших родителей Маленькой Эльфы, оказавшихся потомками королевского рода калдореев. Все знали, что у них был ребенок. Но, как ни искали, не могли его найти. И только, когда эльфы, что остались в живых до прихода помощи, оправившись от ран, рассказали о Маленькой Эльфе, исчезнувшей в круге Портала, все поняли, что она и есть тот пропавший ребенок из королевского рода. С того момента было принято решение во чтобы то ни стало найти её. Так Маленькая Эльфа узнала, что в её жилах течет королевская кровь, и что её около ста лет искали по всей Вселенной, но нашли случайно, когда большой боевой отряд высадился для уничтожения в Затерянном Мире базы Светящихся. Маленькая Эльфа отказалась вернуться на родину, поклявшись мстить Светящимся, и решила основать в Затерянном Мире своё королевство. Многие из Ночных Эльфов посчитали за честь остаться с нею, чтобы бороться со Светящимися. Так еще в одном мире возникло королевство древних калдореев…

Отредактировано Лаурендиз (2012-11-18 20:15:02)

- Сколько? – развалившийся в гамаке лорд-мастер даже не повернул головы, продолжая разглядывать замысловатый узор на крыше палатки. Лунный свет вырисовывал на тонкой ткани завораживающие фигуры, и командир, казалось, полностью отдался их созерцанию.
- До полусотни конных, Старший. – вошедший был абсолютно спокоен. Его изумрудно-зеленые глаза в упор смотрели на командира. – Двигаются шагом по дороге в нашем направлении. Судя по цветам флагов, это солдаты барона Рихтера.
Неторопливым грациозным движением, свидетельствовавшим о большом опыте, лорд-мастер сел в гамаке и уставился на прервавшего его отдых бойца. Тот без труда выдержал тяжелый, будто бы несущий всю тяжесть прожитых лет, взгляд командующего.
- Лорд-командор! – тихий голос лорд-мастера обволакивал сознание, буквально вырезая в сознании офицера отдаваемый приказ. – Принимайте под командование Приносящих Скорбь и выдвигайтесь к озеру Кристаллов. Уничтожьте разъезд Рихтера, отряд его старшего сына на границе Хоэра и войдите в Гинасу не более чем на шестой восход луны. Создайте непосредственную угрозу Теалу.
- Принято к исполнению. – офицер опустился на левое колено в знак уважения, после чего вышел. Его провожал тяжелый взгляд лорд-мастера Дома Серебряной Волны.
Через полчаса трехсотенный отряд эльфов скрылся на другом берегу озера Слез.

На первый взгляд семь десятков вооруженных эльфов, преградивших путь легкой баронской коннице, не представляли для отряда барона Рихтера, некоронованного правителя Теала, ни малейшей опасности. Нет, конечно каждый воин понимал, что серооперенная эльфийская стрела вполне может оборвать его жизнь… но эти мысли, вполне обычные для солдата маячили где-то на границе сознания. Пять с половиной десятков всадников против тридцати лучников и сорока пехотинцев, чьи мечи уже покинули ножны – для не раз разгонявших гораздо более многочисленные шайки разбойников и отряды окрестных баронов солдат расклад был очевиден. Полтора-два десятка подстреленных бойцов, из которых выживет более половины да трое-пятеро павших под эльфийскими клинками. А затем тризна по погибшим и дележ трофеев – жизнь ведь продолжается.
На первый взгляд, позиция эльфов была далеко не лучшей. Два отряда по полтора десятка стоявших плечом к плечу лучников находились по краям тракта, в то время как в центре дороги неподвижно стояли две группы обнаживших свои тонкие клинки пехотинцев.
Изморозь, еще не успевшая растаять под лучами недавно взошедшего солнца полетела во все стороны из под копыт полусотни лошадей. По знаку лейтенанта конница, разделившийся на три примерно равных отряда, полетел вперед, заходя на правый фланг.
Второй раз за свою многовековую историю, и второй же раз за последний год, люди сошлись в схватке с детьми Тиенны. И те четверо, кто выжил в первой битве, были слишком далеко, чтобы поведать о своем печальном опыте.
Ибо те, чьи предки совершенствовали владение сталью задолго до того, как люди начали строить дома, умели побеждать.

…Лейтенант лежал, прислонившись к дереву, пустым взглядом смотрел на свою загнанную лошадь, из крупа которой торчала стрела. Вторую, пробившую его левый бок, он сломал. Остроухие убийцы, поддерживаемые странным колдовством, быстро шли по его следу.
Ему следовало скомандовать отступление еще тогда, когда под обстрелом нечеловечески быстрых стрелков пали первые его бойцы. Десять далеко не самых худших солдат. Когда обе группы мечников еще только начали выходить вперед и поворачивать в его сторону…
Он думал успеть. Думал связать стрелков правого фланга боем и разметать пеших эльфов двумя остальными отрядами, обратить их в бегство, а затем добить выживших. Сделать то, что было настолько очевидным, что думать об отступлении было бы смешным.
Он успел. Потеряв еще с полтора десятка бойцов. Отбросившие луки стрелки на правом фланге выхватили висевшие на поясах кинжалы и сгрудились в одном месте, приготовившись к бою. Но страха в их глазах не было. Эльфы не собирались умирать, пытаясь захватить с собой как можно больше врагов. Они готовились убивать.
Пехотинцы же эльфов, презрев все каноны войны, сами бросилась в атаку. Первый отряд, чей командир был умнее остальных (или же был трусом – для смерти все едино) развернув лошадей, рванул по дороге обратно. Второй, самый многочисленный, приготовился к жаркой схватке с развернувшейся к нему лицом другой группе пехоты. Третий врезался в кучку лучников.
Первые четверо стрелков были буквально растоптаны разгоряченными конями, но остальные… Трое самых смелых солдат барона даже и не заметили, когда длинные голубоватые кинжалы пронзили их сердца. Через мгновенье после первых ударов против дюжины без одного эльфов сражались уже девятеро.
А еще секунд через десять, когда второй отряд встретился с бросившимися на него эльфами, дюжине стрелков противостояла только пара конников.
Под булавами возглавляемого лейтенантом отряда пало трое. Целых три эльфа. Через несколько секунд вдогонку бежавшему людскому командиру засвистели стрелы. Весь остальной отряд был перебит. Та же судьба постигла удиравшую первую группу – ни один не ушел от стрелков левого фланга…

…Человек ждал появления эльфа, но тот оказался перед ним внезапно, заставив лейтенанта вздрогнуть от неожиданности. Командир разгромленного отряда закрыл глаза и приготовился к смерти. Как он успел заметить краем глаза во время бегства, эльфы раненых добивали.
- Слушай меня внимательно, человек. – вкрадчивый голос эльфа вернул лейтенанта к реальности. – Очень внимательно. Через две луны мы ждем ваши войска на границе Хоэра. В случае вашей победы мы немедленно прекратим войну. Иди.
Когда солдат открыл глаза, эльфа он не увидел. Посередине дороги, тревожно поглядывая в сторону лейтенанта, стоял гнедой конь одного из знаменосцев.

- Мы потеряли восьмерых, лорд-командор. – доложил Найллё один из Стражей. – Расход силы Храма составил тридцать единиц. И, – Страж немного замешкался, но все же решил высказать свое мнение. – Восемь погибших… Не много ли смертей?
Найллё медленно осмотрел поле боя. Стоявший рядом с ним гном хмыкнул.
- Они потеряли пятьдесят четыре бойца. Двести лет назад, если бы мы потеряли даже вполовину меньше, чем они, Дома прекратили бы войну немедленно. А сейчас… Даже если в нашем походе погибнут две трети войска, Дома сочтут потери приемлемыми.
Лорд-командор набрал полную ладонь снега и стер кровь с лица мертвого Мастера клинка. Теперь, когда раздробленное плечо и часть грудной клетки скрывал накинутый плащ, мертвый эльф казался абсолютно умиротворенным.
- Впрочем, если это все, что могут противопоставить нам люди, я не думаю, что наши потери превысят трижды двунадесять бойцов.

Старший сын барона Рихтера, Ульрик Теальский, был к своим двадцати семи годам опытным бойцом, и не поверил ни слову вернувшегося лейтенанта о разгроме полусотенного конного отряда кучкой эльфов. Нет, в том, что отряд эльфы уничтожили, он и не сомневался, но считал, что людей расстреляли из леса, чего командир в горячке схватки просто не заметил. Заперев для надежности распускающего идиотские слухи лейтенанта в подвале своего дома в Гинасе, Ульрик выступил навстречу эльфам, решив разделаться с противником одним ударом.
Но, так как Ульрик был опытным не только бойцом, но и командиром, обоих нанятых за немалые деньги драконов и пятерых боевых магов он взял с собой.